Четыре сезона [litres] - Стивен Кинг

– В подобных делах у меня есть немалый опыт, – сказал Эд Френч, накрывая папку руками и устремляя на Боудена серьезный взгляд. – Я уверен, что психологическая помощь пойдет им на пользу. Вы понимаете, что мой интерес к их семейным проблемам связан только с влиянием, которое эти проблемы оказывают на успеваемость Тодда, причем влияние крайне негативное.

– Позвольте сделать вам встречное предложение, – сказал Боуден. – Насколько я понимаю, в середине четверти выставляется промежуточная оценка за успеваемость?

– Да, – осторожно подтвердил Френч. – Она выставляется только тем, кто не сумел усвоить пройденный материал и получал по предмету лишь двойки и единицы. Неслучайно ребята называют такой табель «ужастиком».

– Замечательно! – отозвался Боуден. – Тогда я предлагаю следующее: если мальчик по итогам половины четверти получит неуд хотя бы по одному предмету, – он поднял скрюченный палец, – я поговорю с сыном и невесткой о посещении психолога. И настою на этом. Если в апреле…

– Вообще-то подобные табели выдаются в первой неделе мая…

– Да? Так вот: если мальчик получит неуд хотя бы по одной дисциплине, я гарантирую, что его родители отправятся к психологу. Они любят сына, мистер Френч. Просто сейчас они так заняты своими проблемами, что… – Он пожал плечами.

– Понимаю.

– Давайте дадим им время разобраться во всем и навести в семье порядок. Каждый сам кузнец своего счастья. Кажется, так говорится в пословице?

– Да, так, – подтвердил Эд и, взглянув на часы, увидел, что до следующей встречи у него осталось пять минут. – Я согласен.

Они поднялись, и Френч на прощание пожал старику руку, по-прежнему помня, что сильно жать ее нельзя.

– Однако должен вас предупредить, что наверстать в течение месяца материал за полгода вряд ли реально. Тут нужно горы своротить, никак не меньше. Так что придется вам выполнить данное обещание, мистер Боуден.

– Поживем – увидим. – Губы Боудена тронула та же непонятная улыбка.

Во время беседы Эдда Френча что-то постоянно смущало, но что именно, он понял только во время обеда в кафетерии, через час после ухода «лорда Питера» с элегантно зажатым под мышкой зонтиком.

Они разговаривали не меньше пятнадцати минут, скорее даже двадцать, и за все это время старик ни разу не назвал внука по имени.

Как только закончились занятия, Тодд, вскочив на велосипед, помчался к дому Дюссандера. Взбежав на ступеньки крыльца, он отпер дверь своим ключом и вихрем помчался на кухню через гостиную. На пороге залитой солнцем кухни Тодд замер, чувствуя, что в горле пересохло, а живот свело. На лице попеременно отражались то надежда, то отчаяние.

Дюссандер раскачивался в кресле с полным стаканом виски в руке. Он не стал переодеваться и сидел в том же костюме-тройке, только чуть ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Немигающий взгляд бесстрастных, как у ящерицы, глаз был устремлен на Тодда.

– Ну? – наконец выдавил Тодд.

Дюссандер выдержал паузу, которая показалась Тодду вечностью. Затем он, не торопясь, поставил стакан возле бутылки с виски и ответил:

– Этот болван поверил всему.

Тодд вздохнул с облегчением.

Но прежде чем он сумел что-то сказать, Дюссандер добавил:

– Он хотел отправить твоих родителей на консультации к своему другу в службу доверия. Даже настаивал на этом.

– Господи! А ты… ты – что?

– Пришлось импровизировать, – ответил старик. – Совсем как той девочке из сказки, где требовалось проявить смекалку. Я всегда умел быстро соображать. Пообещал, что твои родители отправятся к психологу, если тебе выставят неуд хотя бы по одному предмету за половину четверти.

Тодд побледнел.

– Да ты что?! – закричал он. – Я уже завалил в этой четверти две контрольные по алгебре и одну по истории! – На бледном лице проступили капельки пота. – Сегодня был тест по французскому, и я с ним тоже не справился… Точно не справился! Я не мог ни о чем думать, кроме как об этом проклятом Эде и о том, удастся ли тебе с ним разобраться. Да уж, ты разобрал-

ся, нечего сказать! – Он горько усмехнулся. – Обойтись без неудов? Да у меня их будет пять или шесть!

– Это максимум, что я мог сделать, не вызвав подозрений, – пояснил Дюссандер. – Каким бы болваном ни был этот Френч, он выполняет свою работу. А тебе придется выполнить свою.

– Это как? – Лицо Тодда перекосилось от злобы, а голос срывался.

– Займешься учебой. В предстоящий месяц тебе придется пахать как рабу на галерах. Мало того, в понедельник ты подойдешь к каждому учителю и скажешь, что тебе стыдно и что ты берешься за ум. Ты…

– Это невозможно, – сказал Тодд. – Ты не понимаешь. Это просто нереально! Я отстал по естествознанию и истории недель на пять. А по алгебре вообще на десять!

– Тем не менее, – отозвался Дюссандер, наливая себе еще виски.

– Считаешь себя самым умным, да? – закричал Тодд. – Ты не можешь мне приказывать! Время, когда ты командовал, давно прошло! Это понятно? Он вдруг перешел на издевательский шепот: – А воевать теперь тебе по силам только с насекомыми и грызунами! Ты лишь больной старик, который только и может, что портить воздух да мочиться в постели!

– Заткнись и слушай, мерзавец! – оборвал его Дюссандер.

Тодд только дернул головой.

– До сегодняшнего дня, – продолжил старик, понизив голос, – ты еще мог, хотя бы чисто теоретически, выдать меня и выйти сухим из воды. Не думаю, что при твоих расшатанных нервах у тебя бы это получилось, но все-таки. Однако сейчас все изменилось. Сегодня я выступил в роли твоего дедушки, некоего Виктора Боудена. И никто не усомнится, что поступить так я мог только при твоем… – как это называется? – потворстве. Если это выйдет наружу, ты уже ни за что не отмоешься. И у тебя не будет никаких оправданий. Сегодня я об этом позаботился.

– Я хочу…

– Он хочет! Хочет! – взревел Дюссандер. – Да кого волнует, что ты хочешь? Меня тошнит от твоих желаний – наплевать

на них и забыть! Меня интересует только одно: отдаешь ли ты себе отчет, в каком положении мы оказались?

– Отдаю, – угрюмо пробурчал Тодд, сжимая кулаки: он не привык, чтобы на него кричали. На ладонях остались следы от ногтей, которые были бы еще заметнее, не начни он грызть ногти месяца четыре назад.

– Хорошо. Тогда ты извинишься перед учителями и начнешь заниматься. Ты будешь штудировать учебники даже во время переменок. Даже во время еды. После уроков будешь являться ко мне и заниматься. И по выходным тоже.

– Не здесь, – быстро сказал Тодд. – Дома.